организовал поток писем от рабочих и военнослужащих, Копман писал от себя,
Трио Нидбальский-Копман-Стешенко начало подготовительную работу. Нидбальский
хотелось повысить свой статус, обрести самостоятельность, стать президентом.
фестивале, который не укладывался в аллегровские "среды". Ему в конце-концов
мешала его джазклубовской деятельности. Нидбальский мечтал о рижском джазовом
с того "мероприятия". Неприязнь латвийских музыкантов к Нидбальскому впоследствии
бдительный ОКОД. Скандал не удалось сгладить, и музыканты (все латыши) ушли
женам и подругам, а сами решили пройти по праву выступающих, но их задержал
но не было их для музыкантского окружения. Музыканты раздали свои билеты
людей. Однажды на какой-то джем-сешн Нидбальскому хватило мест для музыкантов,
билетами. Ему подчас приходилось распределять десять мест на сорок нужных
"Аллегро" не давали развернуться Нидбальскому. Он не мог распоряжаться входными
Заведовать джазовой секцией "Аллегро" было поручено коммунисту Леониду Нидбальскому. Он входил в комсомоьский совет кафе, где кроме него были и другие личности, берущие низкий старт в предстоящей партийной карьере; наиболее известный среди них журналист Владимир Стешенко. Нидбальскому помогали простые комсомольцы Юрий Польский, Валерий Дмитриев и Слава Азарян. У помощников не было больших амбиций. Они выполняли комсомольское поручение, за которое полагались комсомольские поощрения. Одно из поощрений получило известность. Джазовая секция, доверенные комсомольские лица и кое-какие музыканты побывали в Варшаве на фестивале Jazz Jamboree. В газете "Советская молодежь", где руководитель поездки Стешенко работал ответственным секретарем, появился обширный материал о том, как на одном из сешн фестиваля, догоравшем к четырем часам утра, латвийским музыкантам удалось издать какие-то звуки. Как водится наши музыканты играли "на едином дыхании", а слушали их "затаив дыхание" или вроде того. С этой статьи, подписанной совместно со Стешенко, началась графоманская деятельность Валерия Копмана.
В начале семидесятых годов рижские власти устроили специальный пункт работы с молодым населением молодежное кафе "Аллегро". Работа кафе была расписана по направлениям: один день экспериментальный театр, другой поп/рок, еще один день литературный вечер, а в среду джаз. Количество мест в кафе 96. Билеты ценой в 1 рубль находились в полном распоряжении горкома комсомола. Охрана "мероприятий" осуществлялась молодцами ОКОДа (что-то вроде комсомольских штурмовых отрядов). Так решалась комплексная задача. Порок локализировался, им управляли доверенные люди системы, изнутри в движение проникали нужные люди для соответстсвующей работы (на лице агента не было написано зачем он там). Не последнюю роль играл тот факт, что билетный рубль шел полностью в распоряжение горкома (музыкантам за выступления платили гроши). Система однако саморегулировалась давая характерные сбои. Когда происходило нечто значительное, об этом узнавали многие, и вместо подозрительных интеллектуалов подлежащих наблюдению в зал проникали разные комсомольско-партийные функционеры со своими девицами. Мест-то было менее ста, сидеть втроем на двух стульях не разрешалось. Подозрительные личности толклись у входа, а система изучала сама себя. Зато на проходные концерты местных джазменов не стремились ни изучаемые, ни изучатели, билеты можно было купить на месте кафе заполнялось случайными посетителями. Ныне комсомол пал, а в помещениях бывшего "Аллегро" продолжает проводиться работа, связанная с пороком. Они входят в комплекс валютного казино. Мирное изымание валюты посредством рулетки, как сообщают газеты, также сопровождается наблюдением за участниками действия, чтобы валюта шла тем-кому-положено.
Зарождение Рижского джаз-клуба
ПО ДЖАЗОВЫМ СТУПЕНЬКАМ
Сабирджан Курмаев
июля 2004 г.
"Заметки по еврейской истории", 44 от 19
